Закон Промежутка. Часть 5. Как я стал студентом

Как я не попал в стройбат

После моего, неожиданного для балейских друзей, возвращения на Чукотку наше общение поддерживала почта. Авиапочта в те «далекие, уже почти былинные» времена работала хорошо. Писем было много, и двигались они по сибирским просторам быстро. Средний срок в пути был около недели.

Наша балейская кампания отражала особенности заселения «диких степей Забайкалья» в конце 19 - начале 20 века. Особенно разнообразными были национальности наших девчонок. Две Эльзы, Эмрих и Альтгейзер, достойно представляли прекрасную половину потомков поволжских немцев. Татьяна Аршавская собрала в себе красоту всей Малороссии. Но даже среди этих чаровниц выделялась Нина Ярошевич, которую мы за глаза звали «польской красавицей Ингой Зориц», выделяя ее среди всех подруг и подчеркивая свои литературные предпочтения – вместо положенной по школьной программе «Войны и мира» все читали «12 стульев», которые в список рекомендованных программой книг не входили.

Пани Нина

Наиболее интенсивная переписка у нас установилась с Ниной. Она была старше на два года. Летом 1966 она поступила в Томский строительный институт. Мне же, оказавшемуся в результате «приступа ностальгии» на прииске, до поступления в институт, предстояло еще два года работать и учиться в вечерней школе. Был, конечно, и другой вариант – забыть про работу и окончить школу экстерном за год. Но, как-то не получилось.

Вот против этого «не получилось» Нина и возражала. Рассказывая в письмах о том, что происходит в институте, чему их учат и как они учатся, она всю зиму уговаривала меня вернуться к варианту экстерна. В качестве альтернативы сложностям обучения в институте Нина каждый раз указывала на разнообразные прелести, ожидающие меня во время будущей службы в Советской Армии, куда я обязательно попаду, если до наступления восемнадцатилетнего возраста не стану студентом. Но не внял голосу разума юный Вертер…

1968 год. Аэропорт прииска зимой

18 лет мне исполнилось в начале 1968 года. И вот весной районный военкомат присылает мне повестку прибыть в Певек на медкомиссию. Я только что при помощи национальных методов лечения победил длительную ангину. В медицинской карточке стоял диагноз с припиской «осложнение на сердце». Решив, что этот диагноз обеспечит мне отсрочку от призыва до осени, я отправился в Певек, бодро напевая: «И вот приходит мне повестка на бумаге тертой, мятой, туалетной, явиться в райвоенкомат…».

Но врачебная комиссия никаких отклонений в моем сердечном здоровье не нашла и причин не брать меня на службу не обнаружила. Однако нашла повод направить меня на службу в стройбат – плоскостопие. Меня обрадовали, что служить мне придется недалеко от дома – войсковая часть, куда меня собирались отправить, была расположена недалеко от Анадыря. И что отправиться туда я смогу уже на следующей неделе. Осталось только выписать мне повестку и аккуратно заполнить все анкеты, в частности, записать размеры одежды, шапки, сапог, противогаза, указать мою национальность, отметить какое у меня образование и есть ли у меня родственники за границей?!

Татьяна, Анатолий, Я и Рыжик. 1967 год. 

С родственниками и национальностью проблем не возникло – «…вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие…». Проблемы возникли с образованием – оказалось, что среднее образование я еще не получил, и по закону мне положена отсрочка. Военком был явно расстроен. Но «закон есть закон», и вот он жмет мне руку, просит передать привет Галине Ивановне (мама работала в военно-учетном столе поссовета поселка Комсомольский) и предлагает явиться в военкомат осенью.

Привет я передал, но радости лицезреть меня осенью военкому не доставил – в июле 1968 года сдал вступительные экзамены в Новосибирский университет. Государство в те далекие времена давало студентам отсрочку от службы в армии до конца обучения.

Так меня чукотский стройбат и не дождался.

Как я не стал геофизиком

В мае 1968 года я закончил 11 класс вечерней школы и отправился на материк получать высшее образование. Вначале я решил попробовать сдать экзамены на физфак Новосибирского университета. Там уже год обучался физическим наукам мой балейский знакомый Володя Базанов. Он настойчиво советовал последовать его примеру.

Вовочка и Ольга Базановы. Год примерно 1972

Экзамены в НГУ принимали в июле. Это было удобно, так как в случае неудачи можно было попробовать повторить попытку в августе в любой другой институт.

1968 год. Конец мая. Около Апапельхино.
Улетаю на материк.

Вариантов продолжения было много, начиная с физфака Томского университета, кончая охотоведческим факультетом Иркутского сельхозинститута. Сказывалась широта интересов и любовь к походам с ружьем по окрестностям прииска.

Аттестат у меня был серебряного цвета (одна четверка по русскому языку), поэтому для поступления было достаточно на пятерки сдать всего два экзамена – по письменной и устной математике. Письменный экзамен я прошел        успешно, а вот на устном экзамене получил четверку. Сдачу экзаменов пришлось продолжить по полной программе, включающей письменную и устную физику и сочинение (оценку за сочинение не ставили, в конкурсе она не учитывалась, нужно было просто сочинение написать).

На экзамене по письменной физике я довольно быстро решил все задачи. Записал их решение на учтенные листы и собрался работу сдавать. Но время для проверки еще оставалось, и я решил посмотреть свои записи еще раз. В самой сложной задаче, дающей примерно половину баллов, я обнаружил ошибку и исправил ее. В остальных, простеньких на вид, ошибок не заметил. Сдал работу и вышел на улицу. Внутри все тряслось от напряжения. Недалеко от входа в универ стояла скамейка. Уселся, достал сигареты. Спичек в карманах не оказалось. В это время к скамейке подошел среднего роста брюнет. Огонек у него нашелся. Закурили, разговорились. Он тоже сдавал письменную физику. Причем тот же вариант, что и я.

Естественно, что мы обсудили каждую задачу. Оказалось, что наши решения не совпали на 100%. Выбросив окурок в траву, я грустно сказал: «Ну, значит, пара!» и потопал в общагу.

Наутро выяснилось, что последняя задача мной была решена правильно. В результате за письменную работу я получил трояк. Это позволяло в случае пятерки на устном экзамене надеяться на поступление.

Во время устного экзамена я зашел в аудиторию часам к пяти вечера. Усталый экзаменатор молча выслушал ответ на билет. Потом долго задавал мне разные дополнительные вопросы. Я также долго ему отвечал. Наконец я ему надоел. Экзаменатор изучил мой экзаменационный лист. Спросил откуда я приехал и что окончил. К этому моменту я уже совсем пришел в шоковое состояние и не понял, почему после моего ответа про Чукотку и вечернюю школу он облегченно сказал: «Ну, четверки Вам хватит!».

В результате на профильных экзаменах я набрал 16 баллов. А проходными были 17 с собеседованием. В списке приглашенных на собеседование меня не оказалось. Поэтому я решил, что физфака мне не видать.

В это время прошел слух, что на геофизику образовался недобор. После обеда я забежал в их приемную комиссию. Там сидели и скучали два молодых бородатых мужика. Мы побеседовали. Мужики заявили, что именно таких кадров их бродячей науке сегодня и не хватает. Особенно им понравилось, что я приехал с Чукотки и был немного знаком с бытом этой профессии. Мужики мне тоже понравились. Договорились, что завтра я заберу документы из приемной комиссии физфака и принесу к ним.

Вечером абитуриенты, жившие со мной в одной комнате, скинулись и командировали меня за вином в торговый центр. Никто из них экзамены не сдал, а у меня появился реальный шанс стать студентом НГУ. Вот с меня и причиталось. В ТЦ я купил несколько бутылок красного болгарского вина, сложил их в авоську и пошел обратно в общагу. Проходя мимо университета, решил посмотреть на список счастливчиков, зачисленных на первый курс физфака. Список был вывешен в холле первого этажа. Более двухсот фамилий. Я решил взглянуть есть ли в списке кто знакомый. Читать начал с конца, где располагались фамилии абитуриентов, набравших меньше всего баллов. Потом мне это надоело и я начал читать список с начала, где были фамилии поступивших с максимальным числом баллов. Под номером 13 я обнаружил своего однофамильца. Более того и инициалы были такими же! Тут явно что-то было не так. Конечно, бывают случайные совпадения, но…

1971 год. Студент НГУ

Некоторое время я стоял, соображая, в чем тут может быть дело. Ведь если это я, то почему в начале списка? И тут дошло! Ведь у меня стаж работы больше двух лет. Я же вне конкурса иду! Так вот что имел в виду экзаменатор, когда сказал, что четверки мне хватит.

В общагу я прилетел, как на крыльях. Вино пили без закуски. Я – за поступление, а остальные на прощанье. На геофизику я переводиться не стал. Брюнет, с которым мы курили после письменной физики, встретился мне снова на картошке в совхозе «Морозовский», куда в сентябре отправили первокурсников. У него была семиструнная гитара. Я тоже знал штук семь блатных аккордов. Так я познакомился с Борисом Шварцем, с которым мы дружим вот уже сорок три года.